Русский Вестник. За Российский общенародный союз

560 ЛЕТ СО ДНЯ ПАДЕНИЯ КОНСТАНТИНОПОЛЯ
Тревожное напоминание для России

29 мая – трагическая дата, напоминающая о завершении жизни величественной империи, о великой потере для европейской и, вероятно, мировой цивилизации, дата, завершающая целую эпоху – день падения Константинополя.Показать полностью.. 560 лет назад – 29 мая 1453 года – столица Восточной Римской империи, закрепившейся в историографии под именем Византии, была захвачена турками-османами. Поистине трагический юбилей, о котором сейчас вспоминают вскользь, хотя его значимость не уменьшается со временем, ну а для нашей страны, возможно, даже наоборот.
Отдельные информационные агентства отметят, что вечером 29 мая в центре Афин, на площади Митрополис, состоялось факельное шествие ультраправой партии «Золотая заря». Не без осуждения или опаски журналисты озвучивали их лозунги: «Кровь, честь, Золотой рассвет», «Греция принадлежит грекам». Именно те, кого в современном обществе принято называть ультраправыми радикалами, напомнили о своей непримиримой позиции в день падения великой столицы, кроме того, они сравнили идущую к коллапсу империю с нынешней Грецией, указывая на массовый приток мигрантов. Подобная параллель покажется, как минимум, неудобной и неуместной, тем более если считать неоспоримыми геополитические глобализационные процессы. И опасаясь высказать суждение, оскорбляющее турок или вообще разжигающее межнациональную рознь, современный интеллигент и гуманист сочтет нерациональным проникаться сочувствием к грекам, в исторической рефлексии которых можно при желании найти и неполиткорректную исламофобию.


В 330 году нашей эры христианскими епископами был освящен город
под названием Новый Рим, заложенный в 324 году римским императором
Константином Великим (274-327) на месте основанной в VII веке до н. э.
греческой колонии Византий. Вскоре город стали называть Константино-
полем в честь его основателя. Этому городу была суждена великая
историческая миссия и яркая судьба.

Однако именно этот маленький ныне народ, на протяжении последних столетий зависимый от других стран, когда-то являлся государствообразующей нацией блистательной Византии, преемником державы Александра Великого, славы Цезаря и Октавиана Августа. Народ, который более тысячелетия был светочем для окружающих – источником философских и научных знаний, географических открытий и прочих исследований; именно он силой оружия, но чаще – силой разума влиял на своих соседей, на их государственное строительство, культуру и мировоззрение. Именно эллины в первом тысячелетии до Рождества Христова умудрились распространить свою культуру на столь протяженные территории от Сицилии и Балкан до Египта, Индии и Средней Азии. Вероятно, именно греки показали пример просветительского империализма: они не просто покоряли другие народы и навязывали свою волю – они несли свои достижения и знания и пытались гармонично сочетать это с местной традицией. Держава Александра Великого не канула в Лету, ибо на её месте остались эллинистические Бактрия, Парфия, Царства Селевкидов и Птолемеев. Многочисленные Александрии и соединяющие их дороги строились на землях цивилизаций древности – шумеров и аккадцев, египтян, вавилонян, между городами финикийцев и ассирийцев, среди поселений ариев Индостана и будущего Афганистана; блеск эллинской культуры распространялся вплоть до Согдианы и Хорезма, берегов аравийского моря и дельты Инда. Новые правители стремились не просто насадить свои порядки, а найти взаимопонимание со своими подданными или соседями. Античные статуи Будды, монеты с надписями на греческом языке и санскрите, другие удивительные археологические находки напоминают нам об этом периоде.
Когда началось движение римлян на восток, завоеватели присоединяли в качестве провинций не разрозненные племена и страны, а территории, уже знакомые с опытом взаимной интеграции и упорядочения, уже в той или иной степени испытавшие влияние греческого национального гения. И сами римляне, номинально покорившие эллинов, едва ли победили их дух, ведь именно симбиоз культур этих двух народов породил великую римскую цивилизацию.
Большая часть эллинистических государств – наследниц державы Александра Великого – составила восточную часть Римской империи, а сами греки при некотором участии эллинизированных армян приняли участие в дальнейшем государственном строительстве. Хотя бы по этой причине весьма сложно отделять так называемую Византию от основной истории Римской империи, ибо историческая миссия эллинов началась задолго до гегемонии Рима, а продолжилась и после слияния с ним. Константинополь – Второй Рим – стал истинным символом величия греков, имперской короной и вершиной их расцвета. Его падение – не просто завершение существования Восточной Римской империи, уже давно агонизировавшей на пути к своему концу. Это завершение той имперской миссии греков и отнятие у них прав с последующим их превращением в угнетаемый завоевателями народ, вынужденный доживать на родине на правах рабов, изредка обращающихся к патетике о былой славе как последнему прибежищу во мраке безысходности. 560 лет назад 29 мая стало днём окончательного заката блестящей цивилизации.
Тот трагический день был описан хронистами и летописцами Средневековья, затем – историками и публицистами ХХ века. При наличии разносторонности подходов прослеживается общее ощущение фатальности. Захват Константинополя для османского султана Мехмеда II стал завершением успешной военной кампании, начатой его предками, последним вздохом уже парализованного тела умирающей империи.
Существовала ли альтернатива такому исходу в 1453 году? Христиане Закавказья сами оказались перед лицом исламской экспансии. Рассчитывать же на православные страны, увы, не приходилось.
Россия ещё только обретала силу, преодолевая последствия монголо-татарского ига и занимаясь решением внутренних проблем.
Что же касается братьев-славян, которых ныне так часто отождествляют с неким единым «византийским православным миром», то в реалиях последних лет Константинополя эта мифологема обрела бы иронический смысл.
Сербские племена с момента своего вторжения в Иллирию совершали опустошительные набеги на ромейские земли, даже христианизация не помешала им веками вести завоевательную войну на Балканах, в итоге захватив исконно греческие Македонию и Эпир. Зато отстоять молодое государство от османской угрозы им не удалось, и после поражения на Косовском поле в 1389 году сербы верно служили турецкому султану, то мешая соединению христианских армий в битве при Варне, то нанеся решающий удар по венгерским войскам при Никополе; ну а в мае 1453 года солдаты сербского деспота Георгия будут храбро сражаться в составе турецких войск.
Болгары, чьи предки лишь частично относились к славянам, также закрепились во Фракии, прежде всего чтобы грабить богатые владения Константинополя. Принятие Православия так же не смущало их, когда те начинали войны против единоверцев – сербов и, конечно же, византийцев – вплоть до османского завоевания.
Очевидно, что искать внешних союзников не имело смысла. В то же время возникает вопрос: почему вообще могущественная некогда империя должна обращаться к кому-то за помощью, где её собственные резервы, позволявшие создать колоссальное государство и защищать его? Еще недавно трудно было представить, что император не способен самостоятельно решить свои проблемы. История помнит кризисы и следовавшие за ними взлеты.
Когда германские племенные армии входили в Рим и другие города Апеннинского полуострова, они могли праздновать победу над древним городом и знатью конкретного региона, но они не могли сказать, что тем самым умертвили римскую государственность. В I веке до Рождества Христова эллины стали частью Римской республики и разделили с победителями этноним «ромеи», то есть римляне. С тех пор этнические греки переселялись в столицу и брали латинские имена, а этнические римляне, оседая в эллинистических провинциях, получили греческие прозвища. Происходил взаимный обмен двух великих народов, хотя о полном слиянии речи нет. Но следует понимать, что уже после разделения империи с обеих сторон от границы оказалось население с греко-римским этническим ядром и общей симбиотической латино-эллинской культурой, только с одной стороны больше был римский процент, а с другой – греческий.
В V веке была оформлена ликвидация лишь одной из двух частей империи – Западной, в то время, как Восточная Римская империя во главе с Константинополем продолжила существование и сохраняла общую традицию ромеев. Более того, при императоре Юстиниане I к середине VI столетия удалось отвоевать большую часть областей павшей Западной части, в том числе Северной Африки, юго-востока Пиренейского полуострова и непосредственно Италии, таким образом почти восстановив былое единство, не считая территорий новых германских государств в Европе. Изданный при нем Свод Юстиниана актуализировал римское право в соответствии с новыми реалиями. Империя ромеев никуда не исчезала, чтобы на ее месте вдруг резко возникла новоявленная «Византия»: она планомерно переходила в средневековье, приспосабливалась к новым условиям, развивала принятые с христианством принципы. Именно здесь формируется концепция симфонии властей, воспринятая впоследствии как идеальная модель и на Русской земле.
Рим так и не вернет себе статус центра, превратившись в некий символ - «Вечный город», а затем – в сердце Католической церкви. Зато Второй Рим – Константинополь –ещё почти тысячу лет будет привлекать взоры со всех концов света своим имперским блеском. За его неприступными стенами роскошные и величественные дворцы, ипподром со знаменитой квадригой, отсылающий к античности, и напоминающий о древности египетский обелиск и, конечно же, жемчужина византийского зодчества – собор Святой Софии, ставший почти на тысячелетие самым грандиозным храмом христианского мира. Столица всегда оживлена: здесь идут богослужения во множестве церквей, ученые и преподаватели несут просвещение в университете и академии, трудятся инженеры и рабочие; здесь встречаются Европа и Азия, координируются мировые торговые маршруты. Города империи отличаются не только высокой плотностью, но и образованностью населения, а об их богатстве, особенно столичных жителей, ходят легенды.
Константинополь стоит на позициях ревностного служения вере, но это не мешает развиваться наукам в его учебных заведениях. Представители светского общества и духовенства в равной степени способны вести теологические и философские диспуты, хоть философия и признавалась источником спорных сентенций в противовес религии, легшей в основу парадигмы византийского общества. Хоть основной доход государство получало от таможенных пошлин, здесь активно развивались различные производства, инженерное дело, медицина, математика и астрономия. Когда на руинах западной части империи молодые нации боролись за жизнь в разрухе феодальных войн, эпидемий и упадке темных веков, здесь не заходило солнце римской цивилизации. Константинополь являлся бесспорной мировой столицей, подлинным Царьградом, полулегендарным оплотом прежнего имперского порядка, вызывающим восторг и зависть.
Это взгляд с одной стороны. Все речи о славе и величии Константинополя были правдивы, они не станут меняться и позже, словно по инерции следуя за упоминанием второй столицы империи ромеев. Однако всего через сто лет после приобретений Юстиниана в результате наступления Арабского халифата будет потеряна значительная часть восточных провинций, в том числе Египет, Иудея и Сирия. Новые захватчики из династии Омейядов попытаются разом получить даже всю Анатолию, но не смогут. Тем не менее, вследствие грядущих войн с арабами и сельджуками Константинополь постепенно лишится всех восточных владений.
Получается, успехов и ресурсов для глобальной экспансивной кампании хватило только на один короткий период – пока не появился серьезный конкурент? Это замечание тоже окажется правдивым, ведь из византийско-готских войн государство выйдет с ослабленной экономикой и обнищавшим населением – совершенно не готовым к натиску исламского вторжения. Уже никогда империя не вернется к прежним масштабам. Всё, что в дальнейшем удастся – отвоевывать небольшие области с преимущественно греческим населением, с переменным успехом сдерживать напор арабов, затем сельджуков и, наконец, османов, таким образом, лишь отсрочив свой крах.
Поиск причин открывает вторую сторону медали: одновременно с блеском и славой Константинополя уже могли возникать факторы, рост которых наметил курс на увядание империи ромеев. Первое до самого конца отвлекало внимание праздного наблюдателя от второго, но в финале завеса спала, оставив разграбленную и обглоданную страну один на один со свирепым врагом, в итоге поглотившим её.
Стремительное расширение Арабского халифата за счет ее провинций продемонстрировало сразу несколько слабых мест империи, скрывавшихся за красивым и мощным, как броня катафрактария, фасадом. В первую очередь, оторванность провинций от центра. После ряда административных реформ между монархом и его подданными складывается бюрократическая прослойка, которой надлежит исполнять державную волю и контролировать общественные процессы на местах. Со временем этот инструмент власти стал источником формирования новой олигархии и коррупции, безусловно, снижающих эффективность государства. Кроме того, политический курс страны нельзя называть стабильным. Императоры часто менялись: имели место заговоры и свержения, нередко сын мог низложить отца, а брат – брата, неугодных правителей ослепляли и отсылали в монастырь, травили ядом или убивали открыто.
И, соответственно, каждый новый переворот мог предвещать кардинальное изменение политики. Жизнь в Константинополе и его предместьях, других крупных греческих городах и без того могла серьезно отличаться от обстановки в других регионах, будь то хоть бывший Карфаген или Египет, где сохранился низший класс из коренного населения, так и не прошедший эллинизацию или латинизацию. Представители местной власти, привыкшие к нестабильности метрополии, начинали ставить в приоритет личную выгоду, а не благо государства. Окраины уже сталкивались с завоеванием варварами, предпринимали попытки к отделению, едва замечали ослабление центра.
Имелись в составе империи и области вроде Армении, больше походившие на автономии в составе федерации: со своим правительством, мононациональным составом, сохранением традиций и языка. Неудивительно, что с первых же потрясений такие образования стремились к суверенитету. Но и другие области, ещё далекие от образа будущих независимых стран, тем не менее, не укрепляли имперского единства. Все это территории с преобладанием смешанного населения, где греко-римский элемент был меньше всего. Даже религия не сумела сплотить эти этносы вокруг столицы, которая была далека от провинций – и географически, и своей культурой. Ярчайший пример тому – захват Египта, который фактически без боя отдался арабам. В православной империи было принято обобщенно называть свое население христианами, однако вера ближневосточных окраин оказалась крайне слабой, ибо большинство охотно принимали ислам, нередко добровольно вливаясь в безудержный поток мусульманской экспансии.
Где народ оказался абсолютно невосприимчив к магометанской проповеди и верен идеалам государства? В Малой Азии, или Анатолии, которую арабам не удалось захватить даже после ряда военных кампаний. Именно там – на исторических землях эллинов агрессоры столкнулись с сопротивлением, только там народ по-настоящему ощущал единство и волю биться за свое отечество. Недаром в последующие века Византию все чаще будут именовать империей эллинов. Следовательно, несмотря на мультиэтничность, свою силу Восточная Римская империя могла черпать исключительно из государствообразующей нации, которую составляли именно греки. Безусловно, помимо них ещё оставались потомки римлян, а также тех армян и сирийцев, у которых уже не одно поколение выросло под влиянием общей культуры и которые считали себя ромеями, однако большая часть этносов огромной державы в критический момент стремились либо к сепаратизму, либо безропотно признавали власть нового сильного захватчика. До определенного момента они соглашались существовать в общем культурном пространстве и пользоваться всеми достижениями греко-римской цивилизации, даже